Белорусы опять вышли на улицы, в частности 25 октября, к этому их призывала оппозиционная кандидатка на должность президента страны Светлана Тихановская. Требования — радикальные: отречение Александром Лукашенко от власти, никакого насилия на улицах, освобождение политзаключенных. Иначе — общенациональная забастовка. Опять — насилие, пострадавшие. И не бороться невозможно, и бороться. О почти трехмесячных протестах в Беларуси говорим с кандидатом психологических наук, заведующей лабораторией психологии малых групп и межгрупповых отношений Института социальной и политической психологии НАПН Украины Лидией ЧЕРНОЙ.
— Как Вы оцениваете протесты в Беларуси: или это естественная волна народа, который долго жил в полузакрытой стране, в жестком режиме и «вдруг» захотел прав и свободы, или срежиссированная, как утверждают некоторые эксперты, когда белорусов используют геополитические игроки?
— Не вдруг: изменения в массовой коммуникации и общественном сознании — процесс достаточно длительный, медленный; просто так срежиссировать протесты на голом месте — не так просто. Чтобы подброшенный кем-то политический миф расцвел в массовом сознании — нужно, чтобы люди его восприняли с готовностью. То есть у белорусов давно назревало недовольство президентом и образом жизни, который навязывался стране, а триггером массовых процессов здесь стали фальсификации на выборах. К таким мотивациям смены власти, конечно, принадлежит недовольство диктатурой, регламентированность жизни ограничениями, особенно непонятными для молодого поколения. Кроме того, выросло поколение медийно грамотное, довольно самодостаточное, чтобы увидеть разницу между уровнем регламентованности поведения граждан Беларуси и других стран. Беларусь только с одной стороны географически граничит с Россией, а рядом Литва, Украина, Польша. К мотивации протестов всецело можно зачесть разные негативные эмоции, которые чувствуют люди из-за своего политического положения, и не только — злоба, ненависть, но и стыд. Стыд за своего «лидера нации», который пытается стереотипными шаблонами советского образца управлять страной, нелепо навязывать лишь свое линейное, однотипное виденье действительности. Конечно же, Россия не может пропустить шанс, чтобы не использовать сложную ситуацию в Беларуси в свою пользу. После Украины еще и потерять Беларусь, а затем — от Балтики до Черного моря иметь около свои границ страны со свободой слова для Путина — это страшный сон.
— Сначала белорусы вышли против результатов голосования, потом — против насилия омоновцев. Но не было понятно, за что они выходили (в Украине — понятно: за европейский выбор). Есть ли в этом проблема — непонятный вектор и ценности?
— Выходить протестовать против власти можно не только за геополитический выбор, выходить протестовать можно за свое достоинство. Людей слишком нагло обманули. Интуитивно люди знали, что Лукашенко поддерживает не 80% населения, и здесь такая возмутительная неправда. Это откровенное неуважение к народу, ставшее диссонансом к словам «отца» о любви к своему народу. Это эмоциональная реакция большого количества людей на ситуацию. Это ситуативный фактор, а не внутренний, осмысленный ценностный выбор человека. От таких коллективных чувств должен состояться переход к осмыслению ситуации, и это уже работа политической элиты нации. Если эту «домашнюю работу» белорусы не выполнят — не определятся, какие их цели и ценности, то долго будут ходить по кругу. Здесь также дело в проценте населения, которое уже определилось, какие политические ценности главные в их жизни. Судить о состоянии самоопределении белорусов трудно, потому что нужны репрезентативные опросы в течение определенного времени, а их нет. Белорусский народ не имеет объективных показателей состояния собственного общественного сознания.
— Белорусы продемонстрировали возможность самоорганизовываться в соцсетях во время протестов, очень активно выступила молодежь, женщины. Эксперты объясняют это их коллективной памятью — партизанщиной во время Второй мировой. Как Вы считаете, откуда такой подъем?
— Слишком долго белорусы не проявляли свою активность в общественной жизни, а здесь такой случай. Это вдохновляет. Это что-то новое, неизведанное. Белорусы используют все доступные им методы борьбы, и в этой ситуации — технически наиболее доступные — социальные сети. А опыт партизанской борьбы белорусов — это как их духовный ресурс: стойкости, бесстрашия. Еще в начале протестов белорусов я сделала пост в «Фейсбук», что после того, как народ выстоял против зверств нацистов, то он вряд ли будет бояться Лукашенко. Ужасные травмы, которые испытали белорусы во время Второй мировой войны, все же были пережиты ими: оплаканные жертвы, названные виновники страданий, память о подвиге духа, увековеченная в символах окружающей среды и в народном творчестве, то есть справедливость наступила.
В сравнении с травмой Голодомора украинцев, когда жертвы были не оплаканы, их несправедливо и жестоко наказали за нежелание коллективизироваться, когда эту глубокую травму невозможно было как-то пережить из-за запрещения проговаривать свои чувства и мысли, военная травма белорусов не сломала их. А вот украинцев ломает до сих пор. Это больно и страшно. В политическом противостоянии, борьбе побеждает тот, у кого большая сила духа.
— Насколько выразительна белорусская идентичность? Как забвение белорусского языка повлияло на эту идентичность?
— Идентичность социальной группы по механизмам своего формирования — во-первых, результат сравнения человеком своей группы принадлежности с другой и поиск общего между представителями своей группы, а, во-вторых, это интеграция группой людей опыта проживания жизненных событий в прошлом и нынешнем, а на этой основе — направленность в будущее. Фиксация коллективного опыта — история.
Следовательно, о языке и истории. Язык является важной составляющей идентичности, потому что в первую очередь в ней фиксируется своеобразие народа. Да, белорусов заставили забыть о родном языке, но у них еще осталась история, и эту историю, даже если ее переписывают историки в угоду политикам, трудно искоренить из коллективной памяти. Индивидуальные истории из жизни семьи должны корреспондировать с официальной историей, если существуют несогласованности и противоречия между этими нарративами, то вряд ли коллективная память лжет.
В настоящее время белорусы также творят историю — и в этом они проявляют свою идентичность. Лукашенко выступил, в сущности, против части белорусского народа, сфальсифицировав результаты выборов, а массово побив людей — против большинства. Белорусы сплотились, теперь уже абсолютное большинство против своеволия и диктатуры. Белорусы сплотились против тех, кто лжет, проявляет несправедливость, жестокость. Это еще не национальная идентичность, но, выступая против диктатора, белорусы вспоминают свою историю, свои победы. Осознание своей национальной идентичности началось.
— В Беларуси до сих пор на улицах стоят памятники Ленину, в целом советская культура достаточно сильно въелась в ментальность белорусов. Как это влияет на стремление к свободе, независимости, поиску собственной идентичности?
— Негативно влияет. Люди плохо знают настоящую историю. Подсознательно люди считают, что это и есть настоящая история. В действительности, если расспросить людей, кто есть кто в истории, что человек такого сделал, что в его честь назвали улицу, то вряд ли можно будет получить достоверный ответ.
— Протесты продолжаются и репрессии — тоже. Какие могут быть последствия такого подавления общественного сопротивления? Можно ли полностью сломать их дух?
— Чем больше давление — тем большее сопротивление. Если протестующие будут держаться вместе, не как протестующие, а как белорусы, то сохранят дух.
— Слышала от белорусских психологов, что они оценивают белорусов как народ, который много терпел. Но дальше кроме констатации факта интерпретаций не было. Какие возможные угрозы такого «терпения»?
— Терпение лопается, и тогда народ взрывается. Заблокированное недовольство приводит к вспышке неконтролированной агрессии.
— Тихановская призывала белорусов выйти на общенациональную забастовку 25 октября. Как вы думаете — зачем?
— Власть держится на послушности. Общенациональная забастовка — проявление непослушания в масштабах всей страны. Это проявление консолидированного протеста. Это подрыв экономических принципов существования власти.
— Все интервью я невольно строю таким посылом, что у белорусов еще «не получилось» (если сравнивать с борьбой украинцев). Но насколько справедливо так говорить: может, им и не нужно, чтобы у них получались такие Майданы и революции, как у нас? Возможно, им и так хорошо (трактора строятся, дороги освещены)? Чтобы не били и сменили президента.
— На определенном этапе становления их идентичности — не бить и поменять президента — уже достаточно. А вот дальше — все изменяется, все развивается. Если определенная небольшая часть населения Беларуси будет за евроценности и будет их последовательно и сплоченно отстаивать, то неконсолидированное большинство может перейти на сторону меньшинства. Если большинство консолидируется на евроценностях — то все просто. А вот если большинство консолидируется на советских и постсоветских ценностях, то дела плохи.
